А.Плющев
― В программе «Своими глазами» сегодня у нас телеведущий Валдис Пельш. Добрый вечер!
В.Пельш
― Добрый!
А.Плющев
― Но сегодня не будем не будем угадывать мелодию или что-нибудь еще в этом духе…
В.Пельш
― Не-не, можно еще так сказать: «Сегодня у нас в гостях Валдис Пельш и это не розыгрыш».
А.Плющев
― Или так, да, что-нибудь в этом духе. Нет, на самом деле все серьезно, более чем серьезно, поскольку речь пойдет о землетрясении в Непале. Я так понимаю, что вы встретили его там, я видел отчет оттуда.
В.Пельш
― Почти там. Мы были по ту сторону Гималаев, мы были в Тибете, и трясло нас слабее, где-то балла на 2,5 нежели Непал, но каждый толчок мы ощущали своими ногами.
А.Плющев
― Давайте начнем по порядку. Вы там оказались, каким образом?
В.Пельш
― Мы поехали снимать наше очередное документальное кино, которое называется «Ген высоты или как пройти на Эверест», посвященное восхождению на Эверест. Мы должны были снимать и снимали мои материалы и параллельно мы вели съемки российской группы, которая в этом году должна была взойти на Эверест, надеюсь, в полном составе, но, к сожалению, в результате всех этих событий китайская сторона закрыла северный склон, потому что восхождение через Тибет – это северный склон. Южный склон был, естественно, закрыт после схода лавин на базовый лагерь в Непале. И вообще в этом году никто не сможет подняться на эту гору, она официально закрыта до следующего года, во всяком случае, до осени, до сезона август-сентябрь, когда осуществляется восхождение, но осуществляется, как правило, профессионалами, потому что это не самый благоприятный климатический сезон: там сильные ветра и уже другая температура, более холодная.
Мы поехали туда снимать. Снимали-снимали…
ПЕЛЬШ: В этом году никто не сможет подняться на эту гору, она официально закрыта до следующего года А.Плющев
― Я уточню просто. Вас там была целая группа съемочная. Это сколько народу?
В.Пельш
― 5 человек, это: я, режиссер Кристина Козлова, три оператора, из которых два высотных оператора – это профессиональные альпинисты, и имена эти людей, надо сказать, очень много значат в альпинистском мире. Это Денис Провалов и Иван Душарин. Кстати, Иван Душарин – это участник первой российской экспедиции на Эверест в 92-м году, и, кстати, покоритель первый российский вершины К-2, которая считается гораздо более злой, нежели Эверест. На них были возложены обязанности вести высотные съемки на высотах выше 7 тысяч, куда съемочная группа наша — режиссера-оператора Саши Кубасова и меня – не планировала подниматься. Мы должны были дойти до высоты 7100 – это так называемый Норд кол – лагерь на Северном седле, где на фоне невероятных красот должны были записать несколько материалов со мной, объясняющим, что, как, зачем и почему, рассказывающим про гору. А вот такую реалити-часть, то есть взаимоотношение людей, их поведение, изменения сознания на высоте – это уже должны были снимать высотные операторы.
А.Плющев
― Я немножко отвлекаюсь в сторону, чтобы понять бэкграунд. У вас, собственно, Валдис, какой опыт альпинистский до этого был?
В.Пельш
― Зеро.
А.Плющев
― Вообще, ничего — ноль?
В.Пельш
― Ноль.
А.Плющев
― Вы так ловко жонглируете терминами разными, называете всякие разные географические названия, это потрясающе совершенно.
В.Пельш
― Дело в том, что нашей маленькой компании под названием «РД Студия» свойственно глубокое погружение в исследуемый материал, и мы не исповедуем такую философию, что ведущему не обязательно глубоко знать то, о чем он говорит – пускай он красиво об этом говорит. Собственно говоря, ради этого мы и поехали туда и терпели мучения акклиматизации, и горная болезнь нас плющила и крутила, извините за каламбур…
А.Плющев
― Ничего страшного, нормально!
В.Пельш
― Именно, чтобы понимать, зачем, о чем и почему. У меня было тестового восхождение в сентябре на Эльбрус, но мы дошли до скал Пастухова – это 4700 и повернули назад, потому что был неблагоприятный прогноз и от восхождение на саму вершину Эльбрус нам пришлось отказаться, но сейчас я ее сделал на плюс 250 метров, потому что лагерь Миддлкэмп так называемый, он уже находится на 5850, а Эльбрус – это 5642. То есть на 200 метров я выше Эльбруса сходил.
А.Плющев
― Мы все знаем, что журналист — это, конечно, люди, которые за чужой счет удовлетворяют свое собственное любопытство или какие-то интересы реализуют. Вам самому это реально интересно, или это просто работа?
В.Пельш
― Кино снимать очень интересно. Испытывать горную болезнь и все сопутствующие фактора категорически неинтересно. Я для себя уяснил, что альпинизм, высотный альпинизм – это не мое. Но ты должен дойти. Ты должен влезть в шкуру тех людей, о которых ты рассказываешь. И надо сказать, что ребята, которые были в группе – там была замечательная совершенно группа – и они как-то к нам прониклись, в какой-то момент подошли, сказали: «Мы-то думали, что вы сольетесь достаточно быстро, а вы ничего – вы еще с нами дойдете и повыше». И вот мы должны были как раз выйти в лагерь на 6400, когда накануне произошло это землетрясение. Мы в это время снимали в монастыре Ронгбук – это самый высокогорный монастырь в мире, находится на высоте 5200. И там один монах остался, потому что монастырь был разрушен китайским правительством в 74-м году. Потом его восстановили но пониже – это новый Ронгбук. Вот в этот старый Ронгбук как раз – мы как раз сняли первый сюжет – и вдруг с гор, со склонов стали спускаться горные козы – заходить в монастырь. При том, что они очень пугливые животные.
А.Плющев
― Дикие.
ПЕЛЬШ: У меня было тестового восхождение в сентябре на Эльбрус, но мы дошли до скал Пастухова В.Пельш
― Да, дикие козы. Я их встречал на подъеме накануне, и они просто человека к себе не подпускают. А тут одна, две, три… семь штук мы насчитали – они вошли просто во дворик монастыря, не обращая внимания на людей и просто стали стоять и смотреть. И через десять минут началось. Сначала это были резкие толчки, где-то три резких толчка, а потом земля начинает под тобой ходить ходуном влево-вправо, ну как на волнах качаться. И тут мы поняли, что это землетрясение. В монастыре обрушилась стена одна. Там как раз находились еще наши, скажем так, товарищи, которые просто поехали с нами посмотреть. Они выскочили посмотреть, все живы, все здоровы. Единственно, что тропа, по которой мы поднимались – она достаточно крутая, каменистая тропа – она была завалена огромные валунами впоследствии, и нам повезло, что мы прошли там за некоторое время до начала землетрясения, потому что, если бы мы оказались на этой тропе, нас бы могло подсыпать очень прилично.
Мы переживали за первую группу, которая ушла в тот день на высоту 6400. Они передали, что все хорошо. Их застало тоже на тропе землетрясение, но те, кто попал под камнепад, успели спрятаться за большие валуны, которые там разбросаны в живописном беспорядке, и спасибо этим валунам огромное.
Ну и стали уже поступать сведения из Непала о том, что уже 150, 350, 500, 1000 погибших. Дело в том, что с нами были тибетцы, которые занимаются готовкой в лагере, занимаются обслуживанием, то есть работают как носильщики, которые несут вещи, если вам нужно, до определенных лагерей, но дальше, выше 6400 – там уже шерпы. Шерпы – это народность, которая ушла из Тибета, они все живут в Непале, работают именно высокогорными проводниками. У наших шерпов все было в порядке – они звонили, узнавали. А вот у соседней группы погибли кто-то из семей и обстановка была достаточно нервная.
А.Плющев
― То есть были погибшие и из тибетской стороны тоже?
В.Пельш
― Нет, шерпы приходят из Непала на работу на Северный склон. Китайское правительство заявило, что погибших 25 человек в Тибете, около 200 тысяч пострадали. Мы, когда выезжали из базового лагеря, уже возвращаясь домой, мы видели, что во-первых, трасса Лхаса Джанму – это дорога через весь Тибет до границы Непала – она перекрыта и въезд только по спецпропускам, и очень много техники идет из Лхасы: это бульдозеры, экскаваторы на платформах. Было развернуты несколько госпиталей – мы видели у дорог – это медицинский и, скорей всего, эвакуационные госпиталя. То есть китайцы еще ждут толчков. Собственно говоря, получается, на 5-й день официально зам министра туризма приехал в базовый лагерь и заявил, что гора в этом году закрыта.
А.Плющев
― Мы еще поговорим непосредственно о землетрясении. Сколько удалось снять материала для фильма? Он будет закончен.
В.Пельш
― Он будет закончен через год, потому что через год мы пойдем снимать дальше. У нас нет восхождения. У нас есть очень интересные интервью, у нас есть очень интересные истории, потому что с нами в русскоязычной группе была, допустим, девочка Талия из Южной Африки, которая должна была стать первой африканкой, которая взошла на Эверест. До этого ни одна представительница африканского роду-племени женского пола не покоряла Эверест.
А.Плющев
― Мне казалось, что все в мире, кто могу…
В.Пельш
― Нет-нет, там ведется очень четкий список. И есть знаменитая в Непале бабушка мисс Хоули, ей 92 года, она ведет список всех восходителей. Это историограф горы, это при том, что она никогда не поднималась ни на одну гору, она даже не была ни в одном базовом лагере. Но она помнит еще Эдмунда Хиллари, первого покорителя Эвереста 51-го года. И вот, если ты поднялся на Эверест и даже тебе выдали сертификат о восхождении, но тебя нет в списках мисс Хоули, то, старик, у тебя проблемы. Скорей всего, чего-то тут не то.
Кстати, завтра съемочная группа, которая сейчас полетела – я улетел в Москву, они вернулись в Катманду — и, кстати, позвонили, сказали, что на самом деле не то, что не все так страшно, то есть страшно, но, в принципе они ожидали гораздо худшее увидеть в городе. Старый город, конечно, разрушен, и нам было очень неприятно видеть фотографии разрушенных мест, где мы гуляли десять дней назад. Это королевский дворец, площадь перед королевским дворцом – там, конечно, разрушения очень сильные.
И надо еще добавить, что в Непале две, если я не ошибаюсь реки, они чудовищно замусорены. Это традиция непальцев и, кстати, тибетцев тоже – они весь мусор выбрасывают в реки. И мало того, что непальцы еще сжигают тела погибших, умерших своих соотечественников. То есть эти реки непригодны для питьевой воды. И вообще, ни один отель уважающий себя в Катманду, не использует водопроводную воду, потому что вода там чудовищного качества. Они используют воду, привезенную цистернами. Ее тоже пить нельзя, но она хоть качеством получше. И, учитывая то, как замусорена столица, то, как люди привыкли выбрасывать мусор на улицу… более того, там очень много не асфальтированных дорог – это грязь, это лужи. И там, конечно, эпидемиологическая, я думаю, обстановка шибко нехороша.
А.Плющев
― Как вы почувствовали, для местного населения… в Непале – вы уже уехали к этому моменту, а в Тибете вы были как раз в этот момент — стало ли это большим сюрпризом? Насколько они были потрясены, удивлены?
ПЕЛЬШ: Я для себя уяснил, что альпинизм, высотный альпинизм – это не мое В.Пельш
― Удивлены все были, потому что толчки были действительно очень сильные для того же Тибета. Для Непала это вообще, если мне не изменяет память… как минимум 80 лет у них этого не происходило. Какие-то подвижки все время происходит. Но в какой-то момент, когда все поняли, что это уже произошло, в этот день, на следующий день, мы чувствовали толчки еще трое суток. К этом потихонечку привыкаешь, особенно, если с твоими родными, близкими все нормально… Эта тема была постоянно обсуждаемая, но она не доминировала, то есть не было такой паузы мучительной, а потом кто-нибудь говорил: «Ну давайте еще раз поговорим о землетрясении». Нет, все жили нормально. Более того, все были уверены, что восхождение продолжится, и были уверены, что кино мы до снимем. Потому что без восхождения, динамики, остроты, этой напряженности самих последних метров…. Хотя на самом деле из 3-го штурмового лагеря – это высота 8300 до 8848, до вершины – 548 метров, на самом деле идти там 6 километров по диагонали. И это трудное, местами очень опасное восхождение, потому что, есть места, где может пройти только один человек: либо туда, либо обратно. И вот без показа, как наши ребята это преодолевают, кина не будет. Поэтому, кстати, я в инстаграме так и написал: «Кина не будет».
Будем надеяться, что в следующем годы как минимум половина из нашей группы попытается повторить. Потому что, во-первых, это недешевое удовольствие, очень недешевое, люди потеряли очень большие деньги. А не все восходители на Эверест – это баловни судьбы, для которых сумма порядка 55 тысяч долларов — приблизительно во столько обходится восхождение – это сумма, которую они не каждый день достают из ночной прикроватной тумбочки. Кто-то копил на это очень многие годы, надо сказать. Это большой удар для тех, кто понял, что мечта – вот она была близко… Один мой приятель – мы познакомились там, и человек, к которому я очень проникся – он все время повторял: «Четыре шага, четыре шага». Я говорю: «Какие четыре шага? Там еще километров 12». Он говорит: «Ну четыре лагеря – четыре шага. Четыре лагеря – и вершина». И для них это действительно очень большой удар, потому что это очень увлеченные люди. Но, надо сказать, что все люди, занимающиеся высотным альпинизмом, когда их кто-то спрашивал из родных, близких, знакомых или из СМИ: «Ну как вы там?» Они спокойно отвечали: «Слушайте, высотный альпинизм связан неразрывно с риском».
А.Плющев
― Тут надо признать, видимо, многократно усиливается этот риск, увеличивается. Одно дело горы, которые сами по себе опасны. Другое дело – землетрясение в горах. И, когда ты видишь заваленную тропу, по которой ты только что шел, наверное, это сильное впечатление. У вас было что-нибудь сравнимое по силе в жизни, Валдис?
В.Пельш
― Женщины и дети.
А.Плющев
― Нет, такого порядка я имею в виду – когда страшно?
В.Пельш
― Я могу сказать, что, допустим, что такое камнепад? Камнепад – это не раз – и на тебя упал кирпич. Ты слышишь, например, горы, и если ты идешь один по тропе – ты присел просто отдохнуть, в этот момент ты понимаешь, что ты слышишь все. У тибетцев есть такое выражение, называется «плачущее ухо». Считается, что шерп всегда может услышать лавину. И ты понимаешь, что такое «плачущее ухо», потому что где-то метрах в двухстах на склоне начинает катиться камень, он только начинает катиться. Там же тишина абсолютная стоит в горах. И ты понимаешь, что теоретически, если ты будешь внимателен, то ты этот камнепад услышишь, и у тебя буде время найти себе убежище.
Другое дело – лавина, которая идет на тебя, которая идет гораздо быстрее камнепада. И то, что произошло в южном базовом лагере, когда практически одновременно сошли три лавины с трех направлений и до сих пор неизвестно, сколько человек там погибло, потому что в списках, которые опубликованы сейчас, очень много подписей: неизвестный, неизвестный… Но дело в том, что по базовому лагерю никто не ходит с документами. Как правило, ты приезжаешь в базовый лагерь, в кают-компании есть сейф. Все туда кладут деньги, документы, потому что все открыто — на всякий случай. Лавина идет гораздо быстрее. И если вы посмотрите тот ролик, который в YouTube был выложен, там же за 15 секунд до того, как лавина накрыла лагерь, там люди гуляли, обсуждали землетрясение, которое сейчас только что трясло. А лавина уже шла. Поэтому опасности там на самом деле… Я в фильме говорю такую, как мне кажется, правильную фразу: «Мы считаем людей, которые лезут в горы, безответственными чудаками, которые забывают, что у них есть ответственность перед семьей, перед близкими, но при этом мы не осознаем и десятой части того риска, которому они подвергаются». Эти люди привыкли рисковать. Они идут, зная и принимая не себя всю ответственность.
А.Плющев
― Вы сказали, что высотный альпинизм – это не ваше, вы поняли это. Но вы поняли этих людей, они-то зачем?
В.Пельш
― Мы, естественно, не стояли на вершине Эвереста, но уже из среднего лагеря, с 5850 уже вид открывается совсем другой. И мы видели лагерь ABC – 6400. Его можно там увидеть, такую площадку. И ты понимаешь, какой оттуда открывается вид. А потом ты догадываешься, какой вид откроется с Северного седла. И рано или поздно ты захочешь — альпинист реально захочет это сделать – ты просто захочешь оказаться на «крыше мира» и увидеть все вокруг, и понять что ты — Анатолий Букреев- был такой легендарный альпинист, он сказал, что гору нельзя покорить – с ней можно сравняться — что ты сравнялся с этой 8848 – самой высокой отметкой на планете.
А.Плющев
― Если вы вдруг не сначала слушаете нашу передачу, не узнали по голосу нашего гостя – это телеведущий Валдис Пельш. Телефон для sms: +7 (985) 970 45 45. аккаунт vyzvon в Твиттере, или веб-форма на нашем сайте – все это годится для того, чтобы Валдису задать вопросы о его миссии, можно так сказать, в Тибете, в районе землетрясения тоже и о съемках фильма, обо всем, что вас интересует в этом контексте, разумеется. Сегодня не о передачах, сегодня не о телепроектах – это к программе «Телехранитель».
Я вот один момент упустил. Извините, что я, как следователь, возвращаюсь к каким-то недоговоренным вещам. Тропу-то завалило – вы по ней поднимались, сказали, — а спускались вы как?
В.Пельш
― Траверзом – мы ее обходили.
А.Плющев
― Расскажите об этом нашим слушателям.
В.Пельш
― Обход валуна: берешь либо вниз и влево, либо вверх и вправо, и обходишь препятствие. Дело в том, что тропы прокладываются, как правило, наиболее оптимальным и коротким путем, но есть еще точно так же, как на вершину Эвереста существует 17 маршрутов. 2 из них – это с северного базового лагеря, с южного базового лагеря так называемые общедоступные или туристические, а остальные 15 – их проложили профессионалы. Кстати сказать, в 82 году, когда советская первая экспедиции покорила Эверест, они проложили свой путь, доселе нехоженую тропу на вершину Эвереста…
А.Плющев
― Как прокладывается тропа? Просто там много ходят люди и все?
В.Пельш
― Они прошли маршрутом, которым до сих пор никто не ходил и даже РейнхардМесснер, легендарный совершенно в мире альпинизма дядька, который первым покорил Эверест без кислорода,в одиночку, без чьей либо помощи, он сказал, что русские – самоубийцы, и, собственно говоря, он не верит в успех этого предприятия.
И там, кстати, очень интересная история была. Советская делегация должна была покорить Эверест в 80-м году. Тогда выдавали одну лицензию на страну в год. И это был олимпийский год, и все понимали, что во-первых, подготовка к олимпиаде будет главным информационным поводом. Во-вторых, если группа не взойдет или, не дай бог, кто-то погибнет, то это как-то омрачит олимпиаду. Поэтому мы поменялись с итальянцами. Мы им дали 80-й, а они нам свой 82-й год. И в 82-м году взошли.
А.Плющев
― Мы продолжим нашу программу, продолжим разговор с Валдисом Пельшем о землетрясении, о восхождении, о Непале, об Эвересте, о Тибете. Телефон для sms: +7 (985) 970 45 45 и аккаунт vyzvon в Твиттере. Вопросы уже начинают поступать, с них и начнем через пять минут сразу после новостей и рекламы.
НОВОСТИ
А.Плющев
― Программа «Своими глазами». Здесь Валдис Пельш, вернувшийся из Тибета. Землетрясение в Непале – у нас условно эта тема, поскольку оно занимает центральную часть, но не только о нем мы говорим. Спасибо вам за ваши вопросы. Обещал с них начать – с них и начну. Очень много вопросов, много повторяются: Вам было страшно в какой-то момент?
В.Пельш
― Честно, я не помню за собой чувство страха. Чувство, что ты попал в непонятную для тебя среду, ты не совсем к ней готов, вернее, они для тебя полная неожиданность. Но я четко понимал, что мы стоим на скальной породе, рядом с нами нет высоких домов, рядом с нами только вот эти небольшие хибарки одноэтажные. Даже, если стена рухнет, в крайнем случае тебя немножко придавит. Камнепад, который начался сразу же практически, он был на безопасном расстоянии от нас, то есть камни падали под монастырские стены. Единственно, я понимал, что я в этот момент не готов, если у меня между ног зазмеитсятрещина — и разойдется! Я на шпагат очень плохо сажусь, поэтому, наверное, ту будет как-то некрасиво, и брюки порвутся. Поэтому – нет. И более того, третий день – я говорю – лежишь в палатке, земля начинает двигаться под тобой, ты понимаешь, что это какой-то афтершок. И у тебя мысль такая: Выбегать из палатки, не выбегать? Нет, пускай тряханет сильнее – тогда я пойму… Дело в том, что в Тибете – там климат настолько континентальный, что вот солнце жарит – палатка ваша распахнута, иначе там невозможно находится. Только солнце садится за гребень – вы бежите к палатке, тут же застегиваете ее, сбрасываете с себя, допустим, так называемую Goretex куртку, которая непродуваемая, и тут же одеваете пуховик, потому что через 15 минут температура будет минус. А в палатке ночью у вас минус 7-10 в нижнем лагере. Чем выше, тем будет холоднее, и в общем-то, вылезать из палатки – это надо одевать ботинки. То есть на самом деле на вас очень много одежды, то есть вы спите в перчатках, в шапке, флисовом утеплителе, в теплом термобелье, но надо все равно еще одевать пуховик, одевать ботинки, одевать какие-то штаны. Нет, я не буду выбегать из палатки! Когда землетрясение проявит себя и объяснит мне, что, действительно, это оправдано.
ПЕЛЬШ: Сначала это были резкие толчки, а потом земля начинает под тобой ходить ходуном А.Плющев
― Извините меня за, может быть, интимный вопрос, но его, кстати, все задают – когда мы про воздушные шары говорили и так далее – как с личной гигиеной там? Вы же там долгое время… салфетки – что там?
В.Пельш – А
―а! Вы мыться или пописать? Вы конкретизируйте.
А.Плющев
― Я в основном – мыться. Но можно — и пописать.
В.Пельш
― По поводу мыться. В нижнем лагере есть баня. Это большая палатка, в которой стоят два чана с горячей водой. Они нагреваются от газовых баллонов. Первый чан – ваш, второй – того, кто стоит в очереди. И большие бочки с холодной водой. Лагерь находился под такой мариной горной, и там пять горных озер. Кстати, чего мы боялись – это, что марину разрушит, и эти озера прольются на нас. Вот, значит, мешаете, бадяжете, как в бане, в шайку, выливаете. После того, как вы помылись, вытерлись насухо, нужно наполнить кастрюлю, которую вы использовали, новой порцией воды для того, кто пойдет следом. И единственно, что – баня не про вашу честь первые шесть дней. Вы приехали в лагерь – у вас идет акклиматизация. Если вы простудитесь – вам хана, то есть вы не сможете восходить.
А.Плющев – А
―а, вот почему. Я думал, еще недостоин – загрязнись достаточно!
В.Пельш
― Нет, в принципе ты можешь брать примет с тибетцев и шерпов. Утверждают, что они вообще не моются в своей жизни. Мне кажется, что это неправда, но они моются чуть пореже, чем мы. Значит, три дня акклиматизации – мыться нельзя. Потом у вас начинается первое восхождение – это два дня. То есть 5 дней вы в лучшем случае не моетесь. И только, спустившись с лагеря Миддлкэмп, вас доктор пускает помыться. Потом, когда вы уйдете, если уже говорить о восходителях, дней, наверное, 9-10 – да, флажные салфетки.
А.Плющев
― Понятно. Сколько вы всего в результате провели там дней?
В.Пельш
― 21 или 22.
А.Плющев
― А акклиматизация прямо с прибытия начинается?
В.Пельш
― Да, вы прилетаете в Катманду. В Катманду — 1200 – вы этого не ощущаете. И маршрут, которым там можно ехать, через Джанму, через границу, то есть постепенно набирая акклиматизацию – он более мягкий, но он более длительный. Мы полетели в Лхасу. Во-первых, это столица Тибета, там замечательная Потала — это дворец Далай-ламы великолепнейший совершенно. Лхаса – это 3600, поэтому, как только самолет садится, открываются двери, вы сразу понимаете, что это 3600. То есть вот этот скачок на 2200 – он жестковатый. Но зато потом вам легче, потому что вы движетесь в сторону Эвереста, потихонечку поднимая в каждом городе высоту. Шигатце – это уже 3800, потом Шигар -4200 и потом еще скачок на километр, когда вы из Шигара выезжаете к базовому лагерю: за 5 часов вы поднимаетесь на километр. Два дня вы акклиматизируетесь. После того, как вы сходите на 5800, например, и спускаетесь на 5200 – вам так легко становится! Вы такой быстрый. Ну, правда, ненадолго быстрый, потому что любое быстрое движение сбивает вам дыхание. Вообще, у альпинистах есть такое выражение: «На 8 тысячах завязать шнурки – это подвиг». Но это правда. Потому что это неудобная поза, у вас легкие сдавлены, вам сложно дышать полной грудью. Но вы дышите, естественно, чаще, глубже, то есть получается такая постоянная гипервентиляция легких, потому что на 5200 вы получаете где-то не больше 60% от нормы воздуха.
А.Плющев
―Вернусь еще к вопросам слушателей. Нас спрашивает Татьяна, она возвращает к землетрясению и говорит, что ее покоробило, что вы намеревались продолжать съемки, когда рядом требовалась мобилизация для спасательных работ. Она спрашивает: «Это стресс или вам было все равно? Но рады, что вас не зацепило».
В.Пельш
― Нет, мы, естественно, просчитывали варианты, что, может быть, имеет смысл все бросить, но дело в том, что дорога из Джанму на Катманду разрушена, и добраться до Катманду мы просто физически не могли бы. Единственный вариант был – начать движение в сторону Лхасы, но дорога на Лхасы была тоже закрыта, и для того, чтобы доехать до Лхасы, вы должны получить разрешение, спецпропуск на проезд. Там ходил у нас один парень англичанин по всем лагерям и говорил, что «ребята, нам нужно всем сейчас сниматься». И мы ему завали вопрос: «Ты знаешь маршрут?» Он говорит: «Нет. Ну просто надо сниматься». Тогда мы спрашиваем: «Через вершину Эвереста ты предлагаешь сейчас? Дороги нет». Поэтому, естественно, никакого жестокосердия не было. Если бы реально была нужна наша помощь, то мы бы, конечно, откликнулись на этот призыв, но физической возможности быстро достичь Катманду… Допустим, с нами в группе был Влад Мороз – это представитель компании Red Fox, которая занимается поставками зимнего снаряжения – он тут же отзвонился в Катманду и отдал приказ все, что нужно в магазине – там в основном палатки требовались – все отдать на улицы. Моментально все было отдано. То есть он все снаряжение магазина в Катманду просто отдал людям, которые нуждались в палатках, спальных мешках, в чем-то теплом.
А.Плющев
― Спрашивают: «Почему вы выбрали северный, а не южный маршрут на Эверест?» — спрашивает Руслан.
ПЕЛЬШ: На повезло, что мы прошли там за некоторое время до начала землетрясения В.Пельш
― Дело в том, что южный маршрут имеет одну неприятную особенность – это ледопад Кхумбу, который начинается от базового лагеря. Он достаточно сложен для прохождения. Его многие не любят. И в прошлом году погибшие 16 шерпов именно на Кхумбу – были сброшены лавиной. Опять же для нас, скажем так, для новичков более длительный подъем с северной стороны был наиболее приемлемым. Южная и северная сторона имеют свои плюсы и минусы. Мы выбрали северную.
А.Плющев
― Александр из Тулы: «Какой самый дальний населенный пункт виден с вершины Эвереста?» Я так понимаю, вам до вершины добраться не удалось…
В.Пельш
― Я могу сказать, что мы вершину видели за 100 километров. То естьгде-то в районе города Тингри мы свернули с трассы и начали уходить на этот знаменитый джомолунгмский проселок, на самом деле это национальный парк «Джомолунгма» или Чомолунгма, как правильно говорят тибетцы. Вот за 100 километров вы видите вершину Эвереста. Она еще нас приветствовала таким снежным флагом, совершенно сдувало больше снежное облако, и вот оно двигалось налево – очень красиво.
А.Плющев
― Не могу не спросить. Конечно, я перед этой передачей посмотрел и инстаграм, цитировали ваш инстраграм много – фотографий и коз, в том числе. Как там осуществляется связь? Вы же как-то в инстаграм выкладываете. Вы говорите, что деньги, ценности, документы кладут все в сейф внизу, насколько я понимаю. Мобильный телефон и телефония.
В.Пельш
― В базовом лагере мобильный телефон, интернет – все есть. Единственно, что в Китае не поддерживается Твиттер и социальные сети. Поэтому, если вы хотите выложить фотографию, то вы должны послать кому-то по WhatsApp, и этот кто-то, если вы ему сообщили пароль своего инстаграма, он это выкладывает; или купить хитрую программу, которая вас шифрует и китайские товарищи думают, что вы находитесь в США и оттуда выкладываете свои фотографии. Там единственная проблема, что все ретрансляторы работают на солнечных батареях, и поэтому часа через полтора после захода солнца мобильная связь вырубается и появляется только утром. Но это еще в 2008-м году была затащена достаточно высоко ретрансляционная вышка. Правда, сейчас она не работает. Уже на 5800, на 6400 связи нет, и есть только возможность пользоваться спутниковым телефоном.
А.Плющев
― Здесь спрашивают, как вы оцениваете работу непальских спасателей. Я так понимаю, поскольку вы были с тибетской стороны, то в основном, может быть, тибетских. Вообще, насколько там была паника, не было паники? Местные власти – можно ли их оценить – там, где вы были или нельзя их оценить? В общем, по работам, по организации.
В.Пельш
― Мы читали, естественно, комментарии, которые шли из Непала в лайфе, и самые большие претензии, конечно, наших соотечественников были к возможности выбраться из Непала, потому что по тем комментам, которые приходили… А надо сказать, что аэропорт в Катманду один из самых не бардачных, но суетливо-дурацкий аэропорт, реально суетливо-дурацкий. И все понимали, что туда ломанулись 15-20 тысяч человек как минимум с одной целью – улететь. Потому что страшно, потому что никто не хочешь подвергать себя и своих близких риску. И возможности улететь нету. Там в первый же день они закрыли полосу. На следующий день открыли, потом опять закрыли. Самое странное для было, что на онлайн-страничке аэропорта Катманду все рейсы вылетали по расписанию: все ожидается, вылетел, прибыл – все рейсы по расписанию — минутка в минутку, ни одного даже задержанного.
А.Плющев
― То есть он автономно от жизни существует – сайт.
В.Пельш
― На третий день прилетел китайский транспортный самолет – забрать китайцев, соотечественников, то есть китайцы забирали китайцев. И говорят, что это была чудовищная картина, потому что этот самолет штурмовали все, кто хотел улететь. Там до смертоубийства, конечно, не дошло, но, мне кажется, подобные вещи, когда люди остаются в полной растерянности и понятно их желание покинуть эту территорию — наверное, все-таки власти должны уделять больше времени… И я не мог понять, почему наши борта МЧС, которые вылетели чуть ли не на следующий день, они еще дня 3-4 сидели в Дели – их не пускали в Катманду. Я понимаю, почему коммерческие компании не посылали свои самолеты, и тоже шли комментарии, что такая-то компания врет, что не может посадить самолет – самолет просто даже не приближался к Катманду. Коммерческая авиакомпания боится разбить самолет, который она высылает, чтобы забрать людей.
Ну а самолеты-спасатели – он, собственно, летят спасать, более того, они сознательно готовы подвергнуться некому риску – ну почему нельзя посадить этот самолет? потому что 200-300 спасенных людей, которых могли наши ребята здесь эти дни откопать, мне кажется, это цифра, ради которой стоило постараться. Хотя, судя по всему, полоса была в порядке. 0чевидно, какое-то время потратили на то, чтобы ее осмотреть и проверить, нет ли дефектов.
Вот такие вещи, мне кажется, они очень важны для любого правительства, и в этом плане организованность китайской стороны, мне кажется, она гораздо большая. Потому что даже по тому, как нас вывозили, — то есть вам подают автобус, уже оплачен ваш обед в Тинри; уже забронирована на всех вас бесплатно хорошая гостиница Шигатце; уже утром вас покормили завтраком, вас отправили в Лхасу – вас поселили в гостиницу. Там же, в гостинице вас ждут люди, которые будут — дело в том, что у всех тибетские визы – тибетская виза не дает права въезда в Китай, она специальная, вы можете по этой визе из другой страны, в данном случае, из Непала, влететь в Тибет и улететь из Тибета, но вы не можете, допустим, лететь в Пекин – уже сидит пять человек, которые ждут ваши документы для того, чтобы переоформить вам визы, потому чтовы полетите через Пекин. Они предупреждают, что вам нужно после обеда нужно прийти сюда же, потому что вас будут фотографировать. Хочется улететь завтра, поэтому ты говоришь: «А можно я сам сфотографирую себя?» Говорят: «Конечно, можно, но вы понимаете, что вам придется это сделать за свой счет?» Говоришь: «Да, конечно». Он говорит: «Пожалуйста, вот за углом – фотоателье. Идите фотографируйтесь». То есть понятно, что объемы, с которыми столкнулась китайская сторона несоизмеримы с теми объемами, с которыми столкнулась непальская сторона, но у меня было ощущение, что даже, если произойдет какие-то разрушения, и действительно количество эвакуируемых будет больше, китайцы справятся с этим лучше.
А.Плющев
― Это Валдис Пельш у нас здесь, в программе «Своими глазами». О землетрясении в Непале идет речь. Вас спрашивают о том, на каком вы языке общались в основном?
В.Пельш
― На английском.
А.Плющев
― Там нормально народ…
В.Пельш
― Нет.
А.Плющев
― Расскажите об этом.
В.Пельш
― Нет, вы должны понимать, что в Тибете знает английский язык очень ограниченное количество людей.
А.Плющев
― Считанные по пальцам?
В.Пельш
― Да. То есть в нашей экспедиции был замечательный совершенношерп Мингма, который владел и английским языком, и тибетским наречием, и мог разговаривать с шерпами. Но в общем и целом вы должны понимать, что один из десяти тибетцев что-нибудь вам ответит в ответ. Хотя они выучили несколько наших слов.
А.Плющев
― Да, это, как обычно, дело не хитрое бывает, особенно, если много русских.
В.Пельш
― Вообще, вот в Лхасе проблема иностранных языков, она проще, но там Лхаса – город, в котором сейчас китайское население начинает потихонечку догонять тибетское благодаря политике Китая, потому что, как мне кажется, они предлагают экономические льготы и выгоды тем китайцам, которые переселяются в Тибет. Мне так показалось. Во всяком случае эта политика проводится. И там с китайцам проще найти общий язык, хотя их английский сложно понимаем просто в силу специфики английской речи, которой они владеют.
А.Плющев
― В отношение местных жителей. Те люди, которые вам там встретились, с которыми вы там общались – они вас как рассматривают: как источник заработка, как туристов? Как они относятся к вам?
В.Пельш
― Они относятся очень корректно, очень – не могу сказать, угодливо – они тебя обслуживают, это их работа. Там так называемые кухеры, то есть те, кто работает на кухне. Якмены – это погонщики яков, которые осуществляют заброску багажа в верхние лагеря. Портеры – если что-то нужно принести. И шерпы – это как бы элита, это высокогорные проводники – те, кто работает на высотах от 6400 до самой вершины. Кто-то из англичан сказал: «Шерп – твой друг, твой верный пес, которые ведет тебя». Это категорически неправильная вещь. Нельзя относится к этим людям, как к обслуге. Вы должны с ними быть корректными, и они с вами абсолютно корректны. То есть должны быть установлены человеческие отношения.
А.Плющев
― В то же время есть какая-то дистанция, вероятно?
В.Пельш
― Не дистанция – есть обязанности. Допустим, в 7-30 кухеры обходят все палатки и разносят чай и кофе. Это традиция, которая еще была, как нам сказали, положена еще с колониальных времен, с англичан. Вот англичане очень любили это. На самом деле, когда ты утром в холодной палатке просыпаешься, чашка горячего кофе – она очень хороша! Если ты не хочешь выпить этот кофе, не отказывайся – возьми его, потому что ты обидишь этих людей, потому что они тебе принесли, они старались. А если ты скажешь: «Да нет, ребята, идите….» — это некрасиво. Возьми эту чашку, поставь рядом с собой, можешь не пить, но ты должен уважать труд этих людей, потому что каждое утро в 7-30 они уже с бидонами чая, молока или кофе идут по всем палаткам.
А.Плющев
― Как вам показалось, насколько Эверест – это кормилец местного населения?
В.Пельш
― Я бы сказал – и поилец…
А.Плющев
― И житница и здравница…
В.Пельш
― И выплачивательпенсий. Дело в том, что шерпы работают, как правило, до 30 лет. Эта профессия считается одной из самых опасных, и треть погибших на Эвересте – это шерпы. Они работают, как правило, один раз в сезон – весной. За восхождение они получают 5 тысяч долларов каждый, и после этого возвращаются к своим семьям. Для Непала это очень большие деньги. Больше зарабатывают, как нам сказали, только банкиры и торговцы коврами. Да, шерпа – это на самом деле национальность. Большинство шерпов имеет фамилию Шерпа. И род занятий. Так вот после 30 лет они, как правило, сроят небольшой семейный отель где-то на трассе такого трекинга или туризма и живут, вспоминая добрые деньги, когда они по 10-11 раз… рекорд, по-моему, 23 покорения у одного из шерпов. Дело в том, что есть еще осенний сезон – август, сентябрь, — но он краткосрочный и гораздо более сложный. И, как правило, в этот сезон идут меньше людей, и в основном идут профессиональные альпинисты.
А.Плющев
― Валдис, благодарят вас за интересный рассказ – а), за предыдущие ваши фильмы – б), и спрашивают, прыгаете ли вы еще с парашютом?
В.Пельш
― Прыгаю, но гораздо меньше. Я прошлое лето бездарно провалил – 9 прыжков за весь сезон, из них 2 – по работе.
А.Плющев
― Это снимали, когда.
В.Пельш
― Да, это, когда снимали. Не знаю. Сейчас дел – выше крыши. Сейчас надо разбираться со всей этой историей недоснятого фильма, договариваться с спонсорами и инвесторами, чтобы они не забирали… Спонсоры, слушайте, если вы меня слышите, не забирайте у нас деньги, пожалуйста, потерпите год еще – мы через год все вернем. И надо двигаться дальше, поэтому лето будет суматошное достаточно. И я надеюсь, что через год ровно мы с вами встретимся в этой же студии…
А.Плющев
― Было бы здорово.
В.Пельш
― Не через год ровно – где-то в середине мая… Группа покоряет Эверест – и мы снимем суперкино!
А.Плющев
― Спасибо! Валдис Пельш бы у нас в программе «Своими глазами». Счастливо!

Источник: echo.msk.ru