105 лет назад – в 1908 году – природа дважды попробовала Россию на зубок. Причём так, что невольно вспоминаются события наших дней. Вот недавняя сенсация – челябинский метеорит. Но ведь Тунгусский метеорит упал в сибирской тайге именно в 1908-м. Ещё одно событие сегодня вспоминаешь, слыша о бесчисленных паводках и затоплениях, – Московское наводнение 1908 года.
Радость репортёров
Фотографий, связанных с московским наводнением 1908 г., сохранилось очень много. И это при том, что сам процесс фотографирования был технологически сложен: громоздкие фотокамеры на треногах, стеклянные пластины негативов… Очень подробные отчёты давали газеты – репортёры всюду поспевали, всё подмечали. Что ж, происходившее было столь невероятным, что пишущей и снимающей братии казалось профессиональным преступлением не запечатлеть его.
Потому канву событий мы знаем от начала до конца, со множеством подробностей.
Привычное дело
Тогдашняя зима похожа на нынешнюю – долгая, с обильными снегами. А вот Москва тогдашняя и Москва нынешняя отличаются принципиально.
Дальше можно много сказать о совпадении обстоятельств, о просчётах властей. Но начнём с главного: старая Москва была обречена на то, чтобы время от времени становиться жертвой наводнений. Просто потому, что так была расположена, таков был рельеф местности, а характер тогдашней застройки делал многих жителей города особенно уязвимыми во время «большой воды» (ведь большинство нынешних столичных районов в то время – просто пригородные или только вошедшие в черту города деревни). Угроза московских наводнений окончательно прекратились после ввода в строй в 1937 г. канала Москва–Волга – он сегодня принимает избыток паводковых вод. Но это, извините, уже сталинская эпоха, совсем другие исторические обстоятельства.
А до того Москву заливало регулярно. Правда, «регулярно» не значит «часто». Мы говорим про 1908 год. Предыдущее супернаводнение – 1854 год. То есть разница в полвека. Ну да, наверное, населяй Москву какие-нибудь скрупулёзные немцы или китайцы, они бы, наверное, чего-нибудь придумали, чтобы к следующему полустолетию… А может, и нет. Что ты уж такого принципиального придумаешь с учётом тогдашних возможностей? Вот Питер – там наводнения случались чаще. Считалось, что и город к ним был готов лучше. В чём это выражалось? «Общество спасения на водах» держало на мостах больше спасательных кругов. Больше имелось наготове лодок. На вёсла всегда готовы были сесть профессионалы – чины речной полиции, военные моряки. Была налажена система оповещения. Пожалуй, всё.
Стихия и начальники
И вообще: если за одну ночь с9-го на 10 апреля (по старому стилю; с 22-го на 23‑е по новому) уровень воды в Москве-реке поднялся на 9 метров – то ищи тут виноватых, не ищи…
Хотя, разумеется, подъём начался не вдруг. Тянулась зима, лежал по московским окрестностям снег, лежал, лежал… И вдруг – три дня теплыни. Всё потекло.
Московский генерал-губернатор Гершельман был тогда в отъезде. Он и позже так и не добрался в город. (А как? Вертолётов ещё не изобрели, самолётам доверия не было; железнодорожное сообщение вскоре прервалось. Есть описания поездов на Павелецком вокзале: вода – по дверь вагона.) «На хозяйстве» оставался вице-губернатор Владимир Джунковский – человек добрый, смелый, честный, но абсолютно, выразимся так, дюжинный. Накануне ему доложили, что затапливает деревню Мнёвники в шести верстах от города. Выехал разобраться. Прибыл: действительно затапливает. Начал лично спасать людей и скот. Действовал решительно и отважно. Правда, когда вернулся в Москву, здесь уже ситуация никакому контролю не поддавалась…
Река входит в окна
Что такое для мегаполиса внезапный подъём уровня такой водной артерии, как Москва-река, на 9 метров сразу? Просто по-житейски? Сохранились воспоминания московских обывателей о пережитом в ту ночь.
Вот семейная пара легла с вечера спать. Можно представить: широкое фамильное ложе, перины-подушки, он в длинной ночной рубашке, она в папильотках. В углу на коврике – общий любимец, маленький пёсик. От его безумного лая супруги и просыпаются на рассвете. Включают ночник – и ничего не могут понять: вокруг постели – вода. Плавают туфли, вещи. Собачка тоже плавает и визжит. Тут вдруг с треском лопается оконное стекло, и натуральный водопад обрушивается в комнату. И – темень: замкнуло электричество. В ужасе, ничего не соображая, хозяева шлёпают по воде к двери, а дверь не открыть – давит напор воды снаружи. Еле отжали. С большими трудами – выходят? выплывают? – из дому, по пути прихватив какую-то первую попавшуюся под руки одежду, прижимая к груди собачку, бредут до ближайшей возвышенности.
Или такой сюжет: большая семья жила в маленьком домике. Хватились вовремя. Успели забраться на крышу. Сидят, ждут – а чего ждать? Мужчины спрыгивают в воду, умудряются снять с петель ворота и на них, как на плоту, всё семейство плывёт до ближайшего каменного здания, где на верхних этажах скопились такие же бедолаги.
А вот магазинчик в полуподвале. Вдоль стен до потолка – полки с товаром. Хозяйка, чуя недоброе, решила с вечера домой не уходить (хотя ей бы бежать отсюда!), остаться при товаре. Ночью начинает заливать. Вода поднимается. Дама вскарабкивается с ногами на полку. Потом на следующую, повыше. А вода всё выше. Лезет вверх по полкам и лавочница… В общем, в итоге она два дня пролежала на самой верхотуре – там под потолком образовался воздушный пузырь, им и дышала. Когда вода схлынула, женщину пришлось увезти в сумасшедший дом.
Таких историй – множество. Население тогдашней Москвы – примерно полтора миллиона человек. Около 200 тыс. пострадали от наводнения.
Вдалеке от столиц
Москвичей  нередко обвиняют в эдаком снобизме: мол, всё, что происходит за пределами Белокаменной, для них, мягко говоря, второстепенно. Весной 1908 г. крупные наводнения пережили многие города Российской империи. Целые районы затопило в Киеве, Харькове, Брянске, Ржеве.По улицам Витебска плавали баржи. В Радице под Орлом между домами ходил пароход. Однако вспоминают чаще всё же московский потоп.
Что ответить? Нет, тогдашние газеты давали сообщения «с мест» – однако действительно как-то мельком. С другой стороны – собкоры телеграфировали в столичные редакции о своих сенсациях. Но кого и чем их телеграммы могли удивить? В Москве творилось то же самое! А фото лодок, плавающих у кремлёвских стен, всё же нагляднее и эффектнее устного рассказа о пароходе, пыхтящем меж печных труб.
Московская толпа
При этом погибших было всего двое. Рабочий пароходного общества «Ока» И. Захаров упал с баржи, и его унесло потоком. Ещё утонул какой-то нетрезвый господин, которого безуспешно пытался вытащить матрос-спасатель.
Заметим: оба несчастных случая были описаны в газетах и произошли на глазах множества свидетелей. Потому верится, что официальные цифры соответствуют действительности. Тогда всё происходило на глазах десятков свидетелей – поскольку москвичи вели себя, как… Ну, например, как в октябре 1993-го: вокруг сумятица, накал страстей, стычки, стрельба, – а на улицах толпы зевак. Глазеют, обмениваются мнениями. Для кого беда, для кого повод для новых впечатлений, острых ощущений.
Но ведь и то сказать – когда такое увидишь! Разлились Москва-река, Яуза, Водоотводный канал. Водная гладь покрывала пятую часть города. Насколько глубоко? В среднем где-то по пояс – но что значит в «среднем»? У стен Кремля – два метра глубины, народ плавал на лодках. Дорогомилово, как шутили газетчики, стало почти Венецией: каналы вместо улиц, лодки, оживлённая публика, «только серенад не хватает». На Якиманке на стенах домов до сих пор сохранились отметки тогдашнего уровня затопления – они выше головы.
Впрочем, для немосквичей перечисление городской топографии всё равно мало что скажет. Потому обратим внимание на другое – поведение горожан в те дни.
В принципе – тоже масса ассоциаций с современными «острыми ситуациями». Извозчики-ломовики (только их могучие кони могли тянуть по воде повозки) тут же заломили за перевозки несусветные цены. На Смоленской набережной были дровяные склады, штабеля понесло потоком – и граждане с удовольствием ловили в мутной воде… нет, не рыбку, но поленья, брёвна, доски. Были случаи (по крайней мере слухи), когда всякая шантрапа пыталась грабить оставленные жильцами дома. И вместе с тем…
Читая газетные сообщения тех дней, обращаешь внимание на другое: как быстро в чрезвычайной ситуации люди самоорганизовались. Власть-то как раз, скорее, шла за событиями, чем упреждала их, да и возможностей у неё не хватало. Но мужчины сами садились на вёсла первых попавшихся лодчонок и становились спасателями. Начинали охранять дома. Натягивали проволоку между домами, чтобы, держась за неё, можно было передвигаться. Героями тех дней стали обычные горожане: лавочники, дворники, домовладельцы… Они просто сохраняли спокойствие, вели себя достойно, приходили на выручку тем, кто слабее, кто сильнее пострадал. Вроде немного – но много ли надо, чтобы оставаться человеком? И, между прочим, последующая очистка города, откачка воды из подвалов – это всё тоже была самостоятельная инициатива граждан, которые совсем не собирались ждать помощи от властей. Точно так же, как сбор помощи пострадавшим и её последующее распределение – гласное, весьма эффективное и справедливое (что было признано всеми). Это тоже силами общественности.
…Но самое прелестное, что жители города в те бурные дни умудрились ещё и отпраздновать по всем правилам Пасху. И надо сказать, что Всевышний был милостив к ним. Наводнение продлилось пять дней, став потрясением, но не катастрофой. И уже через год его вспоминали скорее с юмором – как волнующее приключение, вспомнить которое даже интересно.

Источник: argumenti.ru