Российский эколог Сурен Газарян получил известность как противник строительства «дачи Ткачева» и «дворца Путина» на черноморском побережье.
В прошлом году Эстония предоставила ему политическое убежище, в России он объявлен в розыск. Сейчас Газарян работает в Германии в экологической программе ООН.
Чуть более чем за 10 лет Газарян проделал непростой путь от научного сотрудника до общественного деятеля, а потом оппозиционера, «хулигана», «иностранного агента» и политэмигранта.
Еще в начале 2000-х годов Газарян не имел никакого отношения к политической оппозиции. Он занимался летучими мышами в Институте экологии горных территорий в Нальчике, а в общественных проектах участвовал только в качестве эксперта по вопросам охраны биоразнообразия.
В какой-то момент он стал активным участником группы «Экологическая вахта по Северному Кавказу».
«Эта организация возникла еще в 1990-е годы, — вспоминает Газарян. — Она сформировалась из тусовки, члены которой хотели как-то поменять свою жизнь, увлекались идеями построения сообщества, заботливо относящегося к природе. Там есть такой Андрей Рудомаха, у него было экопоселение в поселке Сахрай в Адыгее. Из этого проекта ничего не получилось, но зато образовалась независимая экологическая группа по Северному Кавказу. На ее основе возникла «Эковахта», в которую сейчас входят 110 человек».
Газарян познакомился с Рудомахой в 2001 году и присоединился к движению в качестве эксперта. До 2004 года экологическая экспертиза была обязательным этапом любого строительства в России.
Газарян занимался тем, что оценивал материалы, которые компании должны были предоставить на экспертизу и потом на общественное обсуждение.
«У нас было что-то вроде «скорой помощи», — рассказывает Газарян. — Если складывалась критическая ситуация, например, незаконная вырубка леса, загрязнение реки, люди к нам обращались, и мы пытались организовать кампанию, чтобы их выручить. Я писал заключения, что и как можно изменить, или почему этот проект нельзя реализовывать. Мы пытались донести все это до комиссии государственной экологической экспертизы».
«За счет чего существовала «Эковахта»? Да ни за счет чего. За последние 10 лет у нас было, может быть, три-четыре гранта. А остальное время — просто за счет энтузиазма», — говорит эколог.
Многие проекты «Эковахты» были очень успешными, например, в 2002 году Газаряну и его коллегам удалось остановить работу туристической фирмы, которая вырубала уникальные самшитовые леса в долине реки Цице.
После заключения прокуратуры Адыгеи о том, что «уникальный объект природы используется в целях хозяйственной деятельности», два начальника местного лесничества были уволены, а в отношении нескольких сотрудников были возбуждены уголовные дела по статье «халатность».
«С мелкими проектами можно бороться иногда очень даже эффективно. Если строительство лоббировалось местной властью на уровне района или бизнесменом средней руки, мы были в силах его остановить. Но когда речь идет о таких огромных проектах, как Олимпиада или газопровод, мы чаще всего проигрываем», — говорит Газарян.
С 2004 года экологическая экспертиза перестала быть обязательной, но потом ее частично восстановили для некоторых объектов, в частности, для крупных олимпийских сооружений. С середины двухтысячных примерно половина дел «Эковахты» была связана с Олимпиадой в Сочи.
«Мы были с самого начала против (проведения Олимпиады), — говорит Газарян. — Мы считаем, что было выбрано наиболее неудачное место во всей стране — не только с точки зрения охраны природы, но и с точки зрения расходов. Мы всегда писали, что это строить нельзя, что это будет неэффективно, нерентабельно. Ведь комплексная оценка воздействия на окружающую среду подразумевает обоснование инвестиций».
«Инвесторы должны доказать, что есть смысл это строить. В том числе и экономический смысл. Нельзя просто сказать: «Я здесь построю завод». Надо доказать, что он хотя бы будет приносить какой-то доход», — добавляет эколог.
Строительство некоторых объектов началось еще до того, как было принято решение об Олимпиаде. Например, компания «Газпром» начала строить гостиничный комплекс «Гранд Отель «Поляна» еще в 2000 году.
«Эковахта» запрашивала у «Газпрома» материалы проекта, но не получила их, рассказывает Сурен. Но уже тогда было понятно, по его словам, что олимпийское строительство может принести огромный вред.
«Разрушение естественных экологических систем, исчезновение нетронутых участков природы, загрязнение рек, оползни, сели, — перечисляет возможные проблемы Сурен Газарян. — Как видите, «Олимпстрой», который еще не прекратил свое существование, уже сейчас вынужден тратить большие деньги на то, чтобы это не развалилось после Олимпиады. У них и сейчас продолжаются тендеры на инженерную защиту».
«Это было понятно заранее — у нас там еще с советских времен есть курорт «Альпика-Сервис». Мы знали владельца этого курорта, он рассказывал нам, с какими проблемами он уже столкнулся. Главное — что невозможно закрепить почву на склонах, так как в этих районах очень высокое увлажнение. А когда вырубали лес, начались оползни и все смыло. Поэтому вышки для горнолыжного спуска постоянно приходится укреплять. Но «Альпика-Сервис» была расположена еще более-менее грамотно, для нее было выбрано лучшее место. А новые объекты стали строить там, где раньше никто не помышлял. На более крутых склонах, более оползнеопасных участках» , — полагает Газарян.
Но если раньше к мнению «Эковахты» прислушивались, то теперь, как говорит эколог, большие строительные организации просто игнорировали мнение экологов.
Тогда «Эковахта» стала устраивать громкие акции, чтобы привлечь общественное внимание. В 2009 году Газарян вместе с Андреем Рудомахой в течение нескольких часов не давали рабочим рубить деревья, занесенные в Красную книгу России.
Это происходило во время строительства дороги «Адлер — Красная Поляна», которое велось по заказу РЖД в национальном парке. При попытке остановить вырубку Газарян получил травму – «повреждение ноги бензопилой». Активисты вызвали милицию в надежде, что она остановит незаконную вырубку, но милиция вместо этого задержала их самих.
«Перед парламентскими выборами 2011 года все изменилось, — вспоминает Газарян. — Когда по всей стране начались акции протеста, власти начали сильно нервничать. А мы в это время как раз начали заниматься дворцами и резиденциями крупных чиновников, в том числе губернатора Краснодарского края Александра Ткачева, члена «Единой России». Ему такой пиар был не нужен».
По словам эколога, была пройдена «какая-то критическая точка, после которой было принято решение нас остановить более серьезными способами».
«До этого у нас тоже были проблемы, но на уровне бесед: «Зачем вам это надо? Займитесь более конструктивными делами». Административные дела тоже начались довольно давно. Но в уголовную плоскость это не переходило», — вспоминает Газарян.
Первое уголовное дело в отношении эколога связано с так называемой «дачей Ткачева» — большим участком земли в 100 километрах от Краснодара, в Голубой бухте.
Газарян рассказывает, что в детстве часто ездил туда отдыхать, поскольку это ближайший к Краснодару участок побережья. Сейчас территория со всех сторон огорожена, по его словам, часть земли находится в аренде непосредственно у губернатора, часть — у принадлежащего ему агрохолдинга и крупных краснодарских чиновников.
В 2011 году местные жители рассказали «Эковахте», что строители на этом участке берут камни из реки и насыпают его в море, чтобы сделать причал. Экологи выехали на место и обнаружили, что берег перегорожен, а на суше захвачено под строительство 10 гектаров леса.
Газарян никогда не был активным борцом с местной властью, но тут, по его словам, ему пришлось поневоле стать врагом губернатора.
«Есть Водный кодекс, который говорит, что нельзя перегораживать берег. От кромки воды в глубину берега должно быть 20 метров свободной территории, которая принадлежит всем. Ну что делать, если есть забор на берегу, и мы знаем, что этот участок принадлежит Ткачеву? То же самое в лесу. Естественно, такие масштабные нарушения не могут происходить без коррупции», — убежден Газарян.
Экологи несколько раз устраивали показательный штурм «дачи Ткачева». Проводили пикник на огороженной территории, заплывали на нее с моря на надувных матрасах.
Они также писали запросы в департамент лесного хозяйства и прокуратуру. Ответы всегда звучали одинаково: «проведена проверка, нарушений не выявлено».
«Тогда мы стали выносить вопрос на более высокий уровень. Когда Дмитрий Медведев, который был в тот момент президентом, встречался с представителями неправительственных организаций, мы вручили ему письмо про этот участок. Он сказал, что разберется. Письмо опять спустили в Генпрокуратуру, оттуда — в краевую, и в итоге это опять закончилось ничем», — вспоминает Газарян.
Между тем участок огородили высоким железным забором с колючей проволокой.
«Конечно, нам это не понравилось. Мы опять написали в Департамент лесного хозяйства, что, если они не примут меры, то мы сами демонтируем этот забор. Как граждане России мы имеем на это право в соответствии с гражданским кодексом, — говорит эколог. — Нам ответили, что забор только с двух сторон, а с двух сторон его нет. Мы ходили-искали, где там эти две стороны, где забора нет — не нашли. Мы прислали бумаги, фотографии, вот забор, вот колючая проволока. А они нам пишут, что забора нет».
Уголовное преступление по статье «Хулиганство» суд датирует 13 ноября 2011 года. В нем принимали участие 10 человек, включая местного журналиста «Новой газеты».
«Мы собрались, отогнули одну секцию забора. Среди нас были еще девочки, они были более радикально настроены. Они взяли с собой баллончики с краской и оставили разные надписи на этом заборе: «Саня — вор», «Ткачев, уходи», «Это наш лес», «Ткачев — жулик и вор». Креатив, в общем. В итоге нас за эти надписи и схватили», — вспоминает Газарян.
«Оказалось, забор все-таки существует. То, что мы его погнули, нам не вменяли — только то, что надписи нанесли ущерб, испортили его эстетический вид. Ущерб оценили в 100 тысяч рублей. Почему-то дело завели только на меня и на нашего коллегу, геолога Евгения Витишко. Он вообще ничего не делал — только держал шуруповерт», — говорит эколог.
В июне 2012 года Сурен Газарян и Евгений Витишко были приговорены к трем годам условного заключения. Активисты были обязаны каждый вечер ночевать дома, регулярно отмечаться в уголовно-исполнительной инспекции и сообщать о своих передвижениях даже в пределах Краснодарского края.
Экологи продолжили свою деятельность — но теперь любая ошибка грозила тем, что условный срок превратится в реальный. Это в итоге произошло с Евгением Витишко — незадолго до Олимпиады он был заключен под стражу, его дело было пересмотрено в суде, и сейчас геолог отбывает трехлетний срок в колонии-поселении в Тверской области.
Через два месяца после приговора Сурен Газарян обнаружил еще одну стройку, которую он назвал незаконной, причал для яхт, который начали возводить в акватории Черного моря возле так называемого «дворца Путина» на мысе Идокопас.
«Вы, наверное, слышали про этот дворец. Изначально он строился для Управления делами Президента РФ. Роскошный особняк из итальянского мрамора. Мы этим проектом занимались уже давно. А в августе 2012 года я пришел туда с инспекцией, и у меня произошла встреча с охранниками. Они сразу позвонили начальству: «Газарян пришел». Попытались отобрать у меня фотоаппарат, провоцировали на драку. Я им сказал: «Уберите руки». Буквально через две недели мне позвонил следователь из Геленджика — охранники написали заявление, что я им угрожал убийством. И один из них якобы испытывал такие ужасные моральные страдания, что даже не мог работать. Я должен был прийти в участок, чтобы мне предъявили обвинение», — излагает свою версию тех событий Газарян.
По его словам, он понял, что дело дойдет до нового суда, в результате которого условный срок может превратиться в реальный.
«И я уехал. Следователи не знали, что у меня есть загранпаспорт, я его не афишировал. Сначала я пересек границу с Украиной, оттуда уехал в Грузию, думал там оставаться. Но там как раз сменилось правительство, и была маленькая вероятность, что вопрос удастся быстро решить. А у меня срок действия загранпаспорта почти истек. Я уже был в Грузии, мне звонил следователь, спрашивал, почему я не прихожу. Я говорил, пришлите мне повестку, короче, затягивал процесс. Я сделал гостевую визу в Эстонию и обратился за международной защитой. Иначе я мог остаться вообще без документов, поскольку у меня паспорт заканчивался. Возвращаться в Россию мне было уже нельзя», — говорит Газарян.
Процесс получения убежища в Эстонии был по европейским меркам очень быстрым — всего полгода.
«В Эстонии они более-менее в курсе наших политических реалий, — полагает Газарян. — У тех же немцев, мне кажется, много иллюзий по поводу современной России».
Сейчас деятельность «Экологической вахты по Северному Кавказу» практически остановилась.
В Германии Газарян занялся своим основным делом — охраной летучих мышей. Месяц назад он переехал в Бонн, где устроился на работу в программу ООН по окружающей среде (UNEP).
«Я и раньше был представителем России по соглашению об охране летучих мышей в Европе. Меня знали, очень помогали мне, деньги передавали, письмо писали в суд, которое там, скорее всего, выкинули. Сейчас вот, слава богу, проблема с трудоустройством решилась. Я знаю нескольких политэмигрантов, которые из-за границы продолжают попытки что-то изменить. Но я считаю, для этого нужно находиться в России. А здесь лучше все-таки работать по профессии», — считает эколог.
В офисе ООН в Бонне у него отдельный кабинет с роскошным видом на Вестфальские горы. К нему уже перебралась жена, скоро приедут дети.
«Только очень переживаю за Женю Витишко. Уже две недели он не может даже говорить по телефону. Представляете, он в колонии целый день метет двор. У него два высших образования, явно это не его интеллектуальный уровень. Но это, говорят, хорошо, могло быть и хуже», — замечает Газарян.

Источник: www.bbc.co.uk