В нашем моногороде, где большинство людей имеет заводские профессии, встречаются редкие специалисты. О режиссере кино Юрии Манусове мы писали не раз. Отдельно рассказывали об агрономе футбольных полей Геннадии Минееве. Какие еще «штучные» профессионалы живут в Набережных Челнах?

Малик Мотыгуллин,
ихтиолог
Ученый 17 лет провел в научно-исследовательских экспедициях на Черном, Азовском морях, в Антарктике и в Индийском океане. Пережил столько, что хватит на приключенческий фильм. В Мозамбике едва не попал в заложники. Вертолет, на котором он летел над Камчаткой, упал. Суда, на которых работал Малик, горели, тонули, их затирало льдами. Думал ли мальчик из Перми, прятавший под подушкой коробочки с гусеницами и жуками и просиживавший часами в библиотеке, что его жизнь будет похожа на кадры из зарубежного кино? Вот сафари в Кении, вот дайвинг в Красном море, поездки в Штаты, Италию. Он и сам среди однокурсников, которые по распределению попали в школы, был словно тропическая рыбка: рассказы о загранице, иномарки, техника, новая квартира.
После учебы на биофаке в Пермском университете Малик попал в Азово-черноморский научно-исследовательский институт морского рыбного хозяйства и океанографии — в лабораторию промысловой ихтиологии рыб Черного моря. «Облазил все Черное и Азовское море. Поставили на кильку, определять ее промысловые запасы. Эхолот, тралы — и даешь данные, в какие сезоны, в какое время дня и ночи, где появляется рыба. Домониторился до начальника промыслов. Все суда докладывали, где, сколько поймали, видовой состав. Я на карты наносил эту информацию, отправлял ее в институт и в промысловую разведку». Примерно тем же самым, но в других масштабах и в экзотических условиях, Малик занимался, работая позже в Индийском океане и в Антарктике.  Вместо учета кильки — рейд на акул!
«Видел кита в ста метрах. Похоже на выстрел из пушки, когда туша падает обратно в море. Удивительное зрелище — сотни особей дельфинов, собирающихся вместе, тысячные стаи тунцов. Особи по сто килограммов одновременно выскакивают из воды!», —  вспоминает ихтиолог. Кроме радостных моментов, бывали и весьма тягостные: однажды во вскрытой акуле обнаружили женскую ногу в чулке и еще пять сланцев.
В одном рейсе, в 1986 году, ученые работали в районе Мадагаскара. Зашли в порт пополнить запасы и встретили Кусто, который вел съемки фильма о кистеперой рыбе. Знакомство с командой Кусто привело к сотрудничеству: советское судно дважды подвозило припасы на «Калипсо», находящееся в море, моряки помогали вести исследования. «Через несколько лет я случайно увидел этот фильм, — говорит Малик Мотыгуллин. — Пару раз я в кадре мелькнул».
Самым ярким впечатлением ихтиолог считает свое первое погружение. Это произошло в Красном море, в районе Йемена. «Я в плавках, а все кругом говорят: надень трико, футболку с длинными рукавами. Понял зачем, когда в прибойной полосе меня кинуло на коралл и протянуло по нему. Тысячи иголок вонзаются и остаются в тебе. Но зато я впервые увидел такое разнообразие красок! Кораллы, красочные рыбки. Решил заглянуть под камень. И вдруг на меня уставились сотни глаз. Это были малюсенькие креветки с глазками на стебельках. Но ощущение! Под другой камень нырнул – оттуда мурена с открытой пастью!» — вспоминает Малик.
За счастье работать в таких условиях ихтиолог заплатил здоровьем, получив, как он говорит, профессиональное заболевание — бронхиальную астму. Врачи посоветовали вернуться в климат детства. Малик приехал к родителям, которые к тому времени переехали из Перми в Набережные Челны, научился жить с болезнью и теперь снова думает вернуться в Крым: «В научную работу уже никак не вольюсь, а в околонаучную среду попробую».

Александр Пожаров,
«реаниматор» динамиков
Мужчины, связанные с техникой, с ходу называют редким специалистом Александра Пожарова. Работа не экзотическая, но в городе, даже в регионе, такой специалист один. Конкурентов нет. Только Александр берется вернуть с того света умершие колонки.
В одном глазу лупа, в руке пинцет, паяльник или клей — Александр говорит, что за эти годы вынюхал несколько бочек растворителя, которым приходится расклеивать динамики. «Динамики — элемент, который преобразует электричество в звук, — объясняет Пожаров. — Как правило, требуется перемотка звуковой катушки, а это связано с особыми премудростями: собственный диаметр звуковой катушки у каждого динамика, точная намотка, опыт разборки-сборки и так далее. Рутина, привычка, но у меня хорошо получается, и пока зрение позволяет, не хочу переключаться на другое».

Елена Кошелева,
оперная певица
Детство Елены было спортивно-музыкальным: она занималась акробатикой, крутила сальто на батуте, занималась в вокальном ансамбле «Тоника». Затем окончила эстрадную школу как эстрадно-джазовая певица. «В городе работало несколько джазовых клубов, это было модное направление, — вспоминает Елена. — Но когда я стала потихонечку знакомиться с классической музыкой, джаз для меня перестал существовать! Крестилась в 16 лет, начала петь в церковном хоре. Произошло воцерковление и перевернуло всю мою жизнь на 180 градусов!».
Елена уехала в Киров, училась в духовном училище на регентском отделении, а по окончании три года подряд поступала в Санкт-Петербургскую духовную семинарию. «Тщетно! — говорит Елена. — Хотя пела лучше всех и знала почти наизусть Ветхий и Новый Заветы. Там свой, необычный отбор.
А вот в Самарскую консерваторию меня взяли сразу. Поступала я туда от большой любви к пению, хотя не имела точного представления, что за профессия у меня будет. Все мои преподаватели работали в Самарском театре оперы и балета. Мне с ними очень повезло! Практически каждый вечер мы пропадали курсом в театре на оперном спектакле.
Предметы были тоже занимательные. Итальянский учили, так как  пелось очень много арий на итальянском языке. Особо мы любили сценодвижение — нас учили красиво передвигаться по огромной сцене. Во время учебы спела партии: боярыни Сабуровой из оперы Римского-Корсакова «Царская невеста», Тамары из оперы Рубинштейна «Демон». На следующий год после окончания консерватории Елена родила дочь и уехала в родные Челны. Говорит, что с профессией мечты не связаны, смысл ее жизни — дети, их уже двое. «Дочке досталось больше пения, — вспоминает Елена. — Она засыпала под оперные арии. Сейчас пою реже». Голос Елены Кошелевой могут слышать не только ее близкие, Елена — певчая в церковном хоре Свято-Вознесенского собора.Посоветовать другу

Источник: www.chelnyltd.ru