чему могут привести накопившиеся дисбалансы между мировой экономикой и финансовыми рынками, насколько высока вероятность очередного глобального кризиса и чем это грозит нефтяному рынку и сырьевым странам, мы попросили рассказать аналитика компании «ИнстаФорекс»

Алматы. 26 июля. КазТАГ — Сергей Зелепухин. Риски новых потрясений в глобальной экономике продолжают усиливаться, считают аналитики. Рост государственных и корпоративных долгов достиг новых астрономических высот. Пузыри на американском и европейском фондовых рынках продолжают вздуваться. Гибридные финансовые инструменты, накопившиеся на балансах некоторых крупных банков в ЕС, грозят новым финансовым обвалом. И все это происходит на фоне слабых темпов глобального экономического роста.

К чему могут привести накопившиеся дисбалансы между мировой экономикой и финансовыми рынками, насколько высока вероятность очередного глобального кризиса и чем это грозит нефтяному рынку и сырьевым странам, мы попросили рассказать аналитика компании «ИнстаФорекс» Александра Давыдова.

— Александр Вадимович, по мнению многих экономистов, угроза новых глобальных финансовых потрясений в горизонте от 1 года до нескольких лет остается очень высокой. Действительно ли это так? Оправданы ли их опасения, что накопившиеся дисбалансы из-за продолжительной реализации сверхмягкой монетарной политики центробанками развитых стран могут вновь вызвать глобальное финансовое цунами, которое намного хуже рецессии 2008 года?

— К сожалению, нужно признать, что такие риски действительно существуют. Они должны были возникнуть неизбежно, потому что мировая экономика не может расти только по восходящей траектории бесконечно. До недавних пор толкал глобальную экономическую систему вверх бурный экономический рост в Китае, но он тоже не мог быть бесконечным. Рано или поздно китайская экономика должна была замедлиться. И это произошло.

Но это оказало очень сильное негативное влияние на состояние рынков и экономик, в частности, западных стран. Однако вместо того, чтобы дать ситуации выровняться самой, чтобы изменились экономические и бизнес-модели, найти новые точки роста, они решили исправить ситуацию за счет эмиссии и вливания гигантских денег в экономику. Этот путь оказался тупиковым.

То есть, по сути, проблемы не были решены, а за счет мягкой монетарной политики центробанков западных государств решение накопившихся трудностей было отложено на неопределенный срок в будущем. Но поскольку старые дисбалансы не выровнялись, то они продолжали и продолжают накапливаться. И чем дольше это будет продолжаться, тем сильнее и больнее будет падение всей мировой экономики.

— А в чем именно выражается тупик выбранного западными странами метода решения экономических проблем?

— В неправильном представлении и вере в то, что мягкая денежно-кредитная политика, выражающаяся в том числе в низких процентных ставках, якобы стимулирует экономический рост. Но как мы видим по примеру Японии, которая в течение уже нескольких десятилетий за счет мягкого монетарного регулирования пытается вывести экономику на новый уровень роста, это не оказывает стимулирующего эффекта.

И не может оказать, поскольку, например, если у вас есть бизнес, который работает, но испытывает определенные трудности, то вы можете взять «дешевый» кредит под низкие проценты и покрыть, например, дефицит оборотных средств. В результате вам не надо задумываться о том, почему у вас появился этот дефицит, или о том, что нужно что-то изменить в бизнес-модели и попробовать развиваться на других рынках, или производить новый продукт.

Вы об этом не думаете, а просто идете в банк и берете кредит, условно говоря, под 0% годовых, и решаете свои проблемы просто за счет вливания заемных средств. Но проблемы от этого остаются нерешенными и рано или поздно даже при вливании денег они снова встанут во весь рост, а их масштаб может стать еще больше.

Поэтому повторюсь, что низкие процентные ставки не способны в корне решить экономические трудности, они автоматически не стимулируют бизнес к тому, чтобы развиваться и искать новые варианты для этого. К сожалению, практика показывает, что это именно так. Другими словами, «дешевые» кредиты – это не панацея, а наоборот, лишь усугубление болезни.

— Давайте поговорим о таком дисбалансе: мировой экономический рост остается низким и находится под постоянной угрозой замедления, в частности, из-за снижения темпов увеличения ВВП в Китае. Рост экономики США также не демонстрирует впечатляющих результатов. Однако вопреки этому, например, американские фондовые индексы в последнее время бьют один рекорд за другим. Не напоминает ли Вам эта ситуация надувание очередного мыльного пузыря, который может лопнуть в любой момент, обвалив все финансовые рынки в мировом масштабе?

— В принципе, это классическая история. Она повторялась уже неоднократно. Это происходит по той причине, что в какой-то момент за счет больших оборотов доходность именно на финансовых рынках, которые сейчас сильно «оторвались» от реального сектора экономики, значительно превышает доходность последнего.

Классическим примером возможных действий в этой ситуации являются США начала 80-х годов прошлого века, когда тогдашний глава Федеральной резервной системы (ФРС) Пол Волкер поднял базовую ставку в один раз с 5% до более 20%. Затем она постепенно снижалась и удерживалась на очень высоком уровне — в районе 15% — примерно еще 3 года. Это как раз было сделано для того, чтобы сдуть мыльные пузыри на рынках. Вслед за базовой ставкой резко подорожала стоимость фондирования, резко снизилась доходность на фондовом рынке.

После этого американской экономике потребовалось примерно 3 года, чтобы заново запустить процесс инвестирования реального сектора. Но в результате затем в США наблюдался достаточно длительный период экономического роста. Если брать не годовые, а поквартальные данные, то рост продолжался на протяжении почти 25 лет. Это отличный показатель.

— Что Вы хотите этим сказать?

— Сейчас США и другие западные страны находятся в очень похожей ситуации: доходность фондовых рынков значительно превышает доходность реального сектора. Естественно, в этой ситуации нет заинтересованности инвестировать в производство и, что самое главное, — в повышение производительности труда.

И то, что сейчас пытается сделать ФРС, постоянно говоря о возможном новом повышении базовой ставки, — это робкая попытка поступить так, как в свое время поступил П. Волкер. Да, это не нравится Уолл-стрит и финансистам. Не нравится и многим избирателям. Но разве они не понимают, что если все оставить как есть, то через пару лет будет еще хуже, чем сейчас?

— Кстати, если не ошибаюсь, именно П. Волкер сказал по поводу своего решения о резком повышении процентной ставки примерно следующее, что главная задача ФРС — унести чашу с пуншем в разгар вечеринки. Почему же американские, да и европейские монетарные власти не решаются закончить «вечеринку» финансистов?

— Дело в том, что есть одно очень большое отличие ситуации, которую мы наблюдаем сейчас, от ситуации начала 80-х годов прошлого века. Тогда уровень государственного долга США и некоторых европейских стран не был таким огромным. Что это значит? Значит это то, что даже повышение ФРС базовой ставки сегодня на один шаг — на 0,25% — для американского бюджета означает ежемесячный рост его расходов из-за роста доходности по казначейским облигациям на $4-5 млрд.

А для того, чтобы доходность на рынке акций стала не так интересна, как сейчас, ФРС, по некоторым оценкам, необходимо увеличить базовую ставку до 2-3%. Представьте себе, что она будет повышена с 0,5% до 2%. Это будет означать, что американский бюджет должен будет ежемесячно осуществлять до $20 млрд дополнительных расходов.

Но вся проблема заключается в том, покроют ли доходы федеральной казны США такие дополнительные ежемесячные расходы или нет? Вряд ли. Именно эта ловушка, в которую себя загнали не только США, но и ряд стран ЕС, не дает сдуть пузыри и запустить процесс инвестирования реального сектора, ограничив приток денег на фондовые рынки.

При этом не только в ФРС, но и в Европейском центральном банке прекрасно понимают, в чем проблема и как ее можно решить, но, к сожалению, из-за накопленных гигантских государственных долгов принять нужное решение они не могут. Потому что, если они его примут сейчас, это приведет к настоящему финансовому цунами.

— И в чем это будет проявляться?

— В том, что мы увидим уже не корпоративные дефолты и банкротства, а банкротства и дефолты целых стран. Достаточно вспомнить европейские государства, у которых накоплены большие госдолги. Например, это такие страны, как Италия и Люксембург с колоссальной государственной задолженностью, на которой завязаны пенсионные деньги, страховые фонды и т.д. И в случае их банкротства это без преувеличения окажет негативное влияние на каждого человека в мире. Причем очень и очень сильное.

Но главная беда заключается в том, что не решать возникшие проблемы и дисбалансы, а откладывать их в долгий ящик, приведет к тому, что через несколько лет будет только хуже!

— А насколько велики риски, что если ФРС все же решится вновь поднять базовую ставку, то за этим последует обвал фондовых рынков?

— Если ФРС поднимет ставку с текущих 0,5% до 0,75%, то это не окажет катастрофическое влияние на рынки. Сейчас же американский регулятор скорее выбрал тактику, чтобы напугать и каким-то образом вынудить инвесторов вкладываться не в финансовые инструменты, а в реальный сектор.

ФРС подает сигнал рынку, что все, хватит, пора выводить средства с фондового рынка и пора уже инвестировать в заводы, дороги, мосты, поскольку политика низких ставок не будет продолжаться бесконечно. Но судя по бурному росту американских фондовых индексов, особого желания инвесторов вкладываться в реальный сектор мы не наблюдаем.

— Не могу не спросить, насколько негативным в средне- и долгосрочной перспективе для мировой экономики окажется решение большинства британцев о выходе Соединенного королевства из Европейского союза? Тем более, что краткосрочный негатив мы уже могли наблюдать.

— По регламенту процесс выхода Великобритании из ЕС будет осуществляться не более двух лет. Но у меня есть такое ощущение, что на это понадобится куда больше времени. И все будет зависеть от того, какие новые таможенные соглашения подпишет Британия с Евросоюзом.

Ведь Великобритания неплохо выиграла от нахождения в ЕС и, в первую очередь, британское двигателестроение. На эту производственную цепочку завязаны все авиастроительные заводы в континентальной Европе: во Франции, Германии, Испании. И то, какие после выхода Британии из Евросоюза они выставят таможенные пошлины, будет определяющим как для экономики Соединенного Королевства, так и для финансового рынка.

Другими словами, от этого будет зависеть, насколько комфортными окажутся условия для бизнеса. Если они будут достаточно комфортными, то лондонский City сохранит свое положение в качестве финансового хаба. Если нет, то возникнут серьезные вопросы и трудности. В этом смысле показательно, что банки в Лондоне уже предупредили своих ключевых сотрудников о том, что они должны быть готовыми к переезду в Дублин либо в Дюссельдорф.

То есть в качестве запасного варианта крупнейшие банки не исключают возможности переноса своих аналитических, инвестиционных и торговых подразделений в другие города и страны за пределы Лондона и Англии. Окончательных решений пока не принято. Но это уже первый тревожный звонок о том, что City может потерять свой статус финансового хаба.

При этом в любом случае я сомневаюсь, что для Британии выход из ЕС пройдет легко, потому что за время существования Евросоюза мы хорошо видели деиндустриализацию юга Европы. В качестве наглядного примера можно взять Италию.

В свое время эта страна была крупнейшим европейским производителем вертолетов. Она таковым пока и остается, но уже в меньшей степени. Италия когда-то была и крупнейшим производителем легких самолетов. И она явно захочет вернуть свои прежние позиции на рынке после выхода Британии из ЕС, поскольку ей необходимо решать свои накопившиеся серьезные экономические проблемы.

Поэтому мы, скорее всего, станем свидетелями серьезной борьбы вокруг нового таможенного соглашения Британии и ЕС. И я не думаю, что, например, Италия и Испания просто пропустят стандартное соглашение об ассоциации Великобритании с Евросоюзом.

— Не могу не спросить о просто гигантских деривативах, в частности свопах, которые в том числе стали одним из главных катализаторов прошлого финансового кризиса, начавшегося в конце 2007-го и последствия которого ощущаются до сих пор. Особое беспокойство вызывает один из крупнейших банков Европы – Deutsche bank, накопивший на своем балансе колоссальный объем этих финансовых инструментов. Насколько высока вероятность того, что проблемы этого банка могут стать спусковым крючком для новых глобальных финансовых потрясений на фоне огромных государственных и корпоративных долгов?

— Проблема Deutsche bank – это в принципе проблема десятилетия. Да, по самым скромным оценкам, только незастрахованных деривативов у банка порядка 75 трлн евро! Сумма астрономическая. И, как говорится, не дай бог, если что-то случится на долговом рынке и возникнет margin call (ситуация, при которой баланс на счете опускается ниже минимальной нормы — КазТАГ) хотя бы по 10% этих деривативов. У кого будет необходимая сумма, чтобы это покрыть? Ни у кого. Поэтому кто-то должен будет обанкротиться и кто-то за это ответить.

А то, что эта проблема очень остро стоит, говорит последнее решение Европейского центрального банка (ЕЦБ) о готовности включить в программу количественного смягчения не только государственные облигационные займы, но и корпоративные. То есть ЕЦБ не исключает возможности покупать корпоративные долговые бумаги!

— И как Вы думаете, поможет ли эта мера избежать финансовой катастрофы?

— Судя по тому, что происходило с 2008 года с госдолгом Италии, Испании, Португалии и Греции, то это как-то не особо помогло. Государственная задолженность, например, Италии только продолжала расти. В итоге проблема не была решена.

Поэтому не думаю, что эта мера поможет. Она лишь способна позволить временно оттянуть решение проблемы. Но даже это оттягивание не спасет в случае возникновения паники на рынке. Тогда мы увидим взлет ставок доходности по государственным долговым бумагам и переоценку всех залогов. И, соответственно, кто-то из инвесторов может потребовать досрочного погашения деривативов. Начнутся банкротства и рост проблем, как снежный ком, во всех сегментах финансового рынка.

— Вы же понимаете, к чему я веду? Ведь из-за высокой интегрированности казахстанской и российской экономик в мировую хозяйственную систему реализация рисков, о которых мы с Вами сейчас говорим, неизбежно и крайне негативно отразится, в частности, на России и Казахстане. Поэтому позволю задать риторический вопрос. Насколько негативным будет влияние в случае реализации финансовых угроз на фондовые рынки, нефтяные цены и сырьевые страны?

— Наиболее вероятной в самом начале будет возникновение классической ситуации – резкий и сильный обвал всех фондовых индексов. Потому что, во-первых, масштабы потенциальных проблем некоторых крупных банков, в том числе и Deutsche bank, значительно превышают масштабы проблем, которые привели к краху в 2008 году крупный американский инвестиционный банк Lehman brothers.

Во-вторых, проблема усугубляется тем, что в основном диспозиция Deutsche bank по своим активам сконцентрирована за пределами Европы – на развивающихся рынках. Это огромная доля. Соответственно, если, не дай бог, происходит кризисная ситуация, то волны финансового цунами накроют все страны.

Безусловно, это приведет к панике. Сырьевые государства, чтобы получить хоть какие-то деньги, начнут массово продавать сырье. Это, в свою очередь, приведет к резкому обвалу сырьевых рынков, что вначале вызовет очень сильное укрепление доллара и обрушит в первую очередь сырьевые валюты. Но укрепление доллара приведет к усугублению долговых проблем США. И тогда мы можем стать свидетелями такого финансового цунами, которого мир не видел еще никогда. И как из него выходить, поверьте, не знает никто.

Поэтому вопрос заключается не только в том, как его предотвратить, но и как его преодолеть в случае его наступления, потому что взрыв будет такой, что не спрячешься нигде, даже в Новой Зеландии.

— Да, звучит жутковато. Боюсь даже спрашивать, но все же спрошу. Вы сказали, что будет обвал сырьевых валют. А насколько сильным может быть этот обвал, в том числе и тенге?

— Конкретные цифры не назову. Но обвал будет очень сильным. Еще сильнее, чем это было в 2014-2015 годах с валютами разных стран, в том числе рубля и тенге. При этом глобальный процесс укрепления доллара, по сути, уже начался.

Пока катастрофу удалось приостановить, но те методы, которыми это делалось и делается, вызывают большие опасения. И я сомневаюсь, что они помогут. И боюсь, что дальше мы будем видеть только усугубление проблем и рост очень больших дисбалансов. В конце концов, на мой взгляд, самым сильным негативным последствием всего этого станет гигантская глобальная инфляция.

Не думаю, что это будет повторение инфляционных процессов, которые наблюдались в Германии в 20-х годах прошлого века. Несколько миллионов процентов инфляции в год нас не ждет. Но полагаю, что в отдельных регионах мира она может достичь и несколько тысяч процентов. Это, возможно, мы увидим, и это уже катастрофа.

— Но пока катастрофический сценарий не реализовался, хотел бы задать такой вопрос: если ситуация будет оставаться примерно как сейчас, то какой уровень нефтяных цен Вы прогнозируете в краткосрочной и среднесрочной перспективе?

— Наиболее вероятный сценарий для цен на нефть в условиях, когда рынки пытаются успокоиться, когда ФРС ведет себя осторожно, поскольку уже четко понимает, что нельзя заигрываться с монетарной политикой и к чему это приводит, заключается в следующем: пока они будут оставаться стабильными в районе $50 за баррель +/-$5.

За исключением возобновления роста инвестиций в нефтяной сектор, рост динамики добычи, прекращение заморозки нефтяных проектов и рост спроса на нефть указывают на то, что цена в диапазоне $45-55 за баррель всех устраивает — и потребителей, и продавцов. Поэтому на текущий момент я не вижу таких факторов, которые могли бы сильно изменить статус-кво либо в сторону снижения, либо увеличения цен на нефть.

— То есть без реализации тех рисков, о которых мы говорили выше, текущая ситуация на нефтяном рынке, скорее всего, сохранится в ближайшее время?

— Это сейчас наиболее вероятный сценарий, а дальше надо будет уже смотреть и анализировать. Поэтому странам, доходы которых сильно зависят от продажи нефти и другого сырья, необходимо не тратить время впустую, а воспользоваться текущей ситуацией и попытаться провести реструктуризацию экономики, например, через изменение налогового и трудового законодательства.

То есть необходимо использовать все возможности, которые позволят снизить зависимость экономики и доходов государства от сырьевого сектора. Нужно срочно проводить реформы, ведь ситуация может кардинально измениться и тогда может быть поздно.

— Как будет в этой ситуации себя вести рубль? Ведь тенге очень любит повторять его динамику. Не кажется ли Вам, что для российской валюты сложились хорошие условия, в частности, в виде резкого притока иностранного портфельного капитала в облигации федерального займа (ОФЗ), который только усилился после Brexit? Надолго ли это?

— Эта тенденция выглядит очень устойчивой и, по моему мнению, носит долгосрочный характер. Причин несколько. Во-первых, пока доходность по долговым бумагам значительно выше, чем в Европе, и повыше, чем в США. По крайней мере о формировании отрицательной доходности на российском рынке никто даже и не думает.

Во-вторых, риски на российском рынке снизились, как бы ни пытались нагнетать политический негатив. При этом макроэкономические факторы указывают на то, что риска дефолта России по своим государственным обязательствам нет. Наверное, в этом заслуга кризиса 1998 года, который научил федеральное правительство не играть в опасные игры с государственным долгом.

И, в-третьих, инвесторов привлекает такой фактор, как замедление темпов инфляции и стабилизация цен в России. Раз это так, то это сигнал, что пора вкладываться, — цена входа ниже уже не упадет. И инвесторы вкладываются.

Но, к сожалению, это пока не дает видимого положительного эффекта на экономический рост, потому что от вложения инвестиций до наступления эффекта от этого должно пройти определение количество времени – год и больше.

При этом наблюдается любопытная вещь, что на фоне бурного роста портфельных инвестиций мы почти не видим роста прямых иностранных инвестиций. Он очень мал. Получается, что те инвесторы, которые вкладывали в российскую экономику на протяжении многих лет, они деньги из России не вывели. Поэтому по российскому платежному балансу мы не видим движения трансграничных капиталов. То есть, по сути, эти деньги лежали замороженными и теперь потихонечку начинают вливаться в экономику.

Объемы пока, конечно, не те, что были раньше. Инвесторы ведут себя осторожно. Но те объемы ликвидности, которые скопились на остатках в банках, они огромные. Такого в России мы не видели еще никогда. Но эти деньги должны куда-то деться. А государство, к счастью, не дает тех объемов ОФЗ, чтобы эти средства привлечь, давая понять инвесторам, что их надо вкладывать в реальную экономику. Процесс этот потихоньку начинается, но я бы не сказал, что он на 100% носит устойчивый характер.

Однако если он превратится в устойчивый и будет позитивно отражаться на обрабатывающей промышленности хотя бы в течение квартала, а в идеале — полугода, то тогда можно ожидать возобновления роста в России.

Если это произойдет, то рубль начнет укрепляться значительно медленней, чем сейчас, потому что Центральный банк продолжит смягчать монетарную политику. Но пока этого нет, ярко выраженная тенденция на укрепление рубля сохранится.

— Спасибо за интервью!

Источник: socdeistvie.info